Интернет-ассоциация

лагерей отдыха

Земледелие - средство от голода или религиозный культ?

Попробуйте задать ребенку такой вопрос: «Кто опаснее для лесных зверей — охотник или мирный землепашец?» - «Конечно, охотник!» Но стоит ли нам уподобляться детям и не замечать, что земледельческая культура истребляет неизмеримо больше живых существ, чем охота, поскольку уничтожает их природные местообитания?

Земледелие вскормило человечество, но оно также привело к истощению и засолению почв, масштабной эрозии, опустыниванию, сведению лесов, загрязнению – и стократному обеднению морей и рек. И даже демографический взрыв – косвенное следствие аграрного прогресса. А для чего люди вообще стали заниматься земледелием? До сих пор господствует такая догма: чтобы прокормить себя, не зависеть от капризов природы и голодных сезонов. Тем более что дичь была уже почти истреблена. Однако изучение прошлого показало обратную картину. Рядом с земледельцами жили племена охотников и собирателей с высоким уровнем жизни, которые превратили добывание пищи в настоящее искусство, обеспечивающее их пропитанием при небольших затратах времени и сил. Раннее земледелие, наоборот, было очень трудоемким занятием с плохо предсказуемым результатом.

Какой же была награда за эти труды? Полные закрома и тяжелые караваи? Напротив: тюря, похмелье от скверной браги, постоянный весенний голод, поголовный кариес. Истирание зубов песком от жерновов. Авитаминоз. Тощие дети с огромными животами. Неурожаи и саранча (кстати, лакомство для охотников), которые несли смерть для целых деревень. Вместо азартной охоты, надо было от зари до зари заниматься монотонным аграрным трудом. Мы едва ли согласились бы отведать тот «хлеб», а точнее кашицу из толченых зерен, поджаренную на раскаленных камнях. Хороший дрожжевой хлеб — изобретение позднего Средневековья. Для его приготовления понадобились десятки технических хитростей. До этого периода земледельцы питались в основном корнеплодами.

Для чего же тогда начали сеять злаки? Еще в 19 веке философ Огюст Конт выдвинул мысль, что земледелие — это не столько средство от голода, сколько религиозный культ. Эта идея подтверждается самыми современными исследованиями. В древности люди подчинялись самым странным культовым традициям, не задумываясь об их полезности. Например, оплакивая умершего родственника, полагалось отрубить фалангу пальца и отдать богам смерти, чтобы они не забрали и тебя - вместе с умершим.

Возделывание злаков тоже было в своем роде «жертвенным ритуалом». В том числе и для земледельцев, заселяющих север Евразии. Они занимались тем, что выжигали лес, распахивая открывшиеся пустоши. Заодно истребляли и ассимилировали коренных жителей лесной зоны. Это был тяжелый труд. Пожар на огнище приходилось постоянно возобновлять, задыхаясь от дыма. Год спустя разбивали угли. Затем пахали дерновину между пнями: хилой сохой четыре раза подряд, крест-накрест, после чего вычищали корни и камни. Когда пни сгнивали — их корчевали. Затем сев, который «отсушивал руки». И то, что взошло, отдавалось на волю недоброго случая: «вышел сеятель сеять, и замерло сердце: что-то будет?». В течение первых трех лет готовое огнище давало скудный урожай «три к одному», который истощал почву на целых тридцать лет.

Но от колоса до хлебного каравая был еще долгий путь. Один только обмолот обходился губернии в сотни пожаров: колосья сушили в деревянных овинах на открытом огне. Нанося десятки тысяч ударов тяжелым цепом, люди получали усталостные переломы рук. В крестьянской жизни всегда соседствовали изнурительный труд и нищета — этого не скрывают и те книги, назначение которых — воспевать «хлебную культуру», в частности «Куль хлеба» (1873 г.) выдающегося этнографа XIX века Сергея Максимова. Там же простодушно сообщается и об отношении «доброго» хлебороба к живой природе: «Вся история русского народа — история народа земледельческого, воспитанного в мирных занятиях, в кротких нравах и в борьбе с суровой и дикой природой.»

Но разве такую судьбу готовила природа своему детищу – человеку? Ведь по законам экологии ни одно живое существо не добывает пищу ценой изнурительных усилий — иначе вид попросту вымрет. Первобытный человек не был исключением.

Лишь в земледельческую эпоху люди стали прибегать к длительному постоянному труду, чтобы добывать пропитание. Среди самых тяжелых, наименее продуктивных занятий было примитивное злаковое земледелие севера Евразии. Почему же его практиковали с таким упорством? Первоначально манипуляции с зерном считались не столько кулинарным, сколько ритуальным магическим занятием, в котором человек уподоблялся божеству. Их можно свести к двум архетипам: «управление огнем» и «творение из праха». Вначале огонь побеждал лес, затем из праха почвы «творился» урожай злаков. После этого ритуал шел в обратном порядке: «Джека Ячменное зерно» следовало убить (срезать серпом), затем раздеть (очистить от пленок), обратить в прах (смолоть), обработать сакральными силами: водой, рукой и огнем печи. Тогда он превращался в продукт, у которого ритуальное значение («хлеб — драгоценность») гораздо выше пищевого. Его не просто ели – им причащались. О нем слагали загадки: «Режут меня, вяжут меня, бьют нещадно, колесуют — пройду огонь и воду, и конец мой — нож и зубы.» Таким же священнодействием было приготовление (и употребление) спиртных напитков.

Древние люди основывали свои действия на другом архетипе – «творение из целого», отсекая все лишнее от цельного куска камня, дерева, кости. Но в конце каменного века на юго-западе Евразии произошла так называемая «неолитическая революция», изменившая не только хозяйство, но и мировоззрение. Люди стали творить посредством разрушения (то есть «из праха»), чтобы получать не только выпечку, но и керамику, металл, стекло, известь. Ритуал один и тот же: измельчить, смешать, придать форму, обжечь. На первый взгляд, эти действия продиктованы экономическими нуждами. Однако первоначально все эти продукты не использовались в хозяйстве — качество было слишком низким. Они оставались предметами культа, сакральными объектами. Кстати, после неолитической революции изменились даже погребальные обряды. Умерших стали тоже подвергать воздействию атрибутов «творения из праха»: нагота, вода, огонь, зерно, керамика, вино и сама земля. Вследствие чего они переходили в новое состояние – жителей иного мира.

Итак, архетип «творение через разрушение» определил род занятий наших предков. Со временем он принес неоспоримые экономические выгоды. Но произошло это только после промышленного скачка XVII-XIX веков, когда вместо мистики люди взяли на вооружение науку.

Для «хозяйственных ритуалов» требовалась масса горючего. И до развития горной добычи его мог дать только лес. Казалось, «огнищане» поставили перед собой цель: уничтожить враждебный Лес, поддерживая священный костер человечества и заодно получая полезные материалы. Но каким же образом Лес стал враждебным, а почитание Природы превратилось в противоборство?

Как полагают, эти представления зародились у предков индоевропейцев, кочевавших по евразийским степям около 6 тысяч лет назад. Они приручили лошадь и, благодаря своей воинственности, постепенно завоевали «людей леса». Если лесные жители поклонялись земле, пугающей глубине Нижнего мира, дарующего жизнь и смерть, то кочевники имели культ Верхнего мира, неба - неизменно сиявшего над бесконечной степью. В их мифах антропоморфный бог боролся и побеждал звероподобное божество Нижнего мира. Есть сотни историй, построенных по этой схеме. Геракл в них одолевает хтонических чудовищ, Илья Муромец – Змея, Георгий Победоносец – дракона. И так повсюду: Перун бьет Велеса, Зевс – Тифона, Ормузд – Аримана, Индра – змея Аги, Тенгри – Бурхана, Нинурта – Асагу, Гор – Сета, Тешуб наступает на хвост Улликами, Тигран давит Аждахака, Кришна изничтожает Калию, а Христос дерется с Сатаной в подземном мире.

От индоевропейцев человечество унаследовало родственные языки и два принципа менталитета: 1) человек — царь Природы, по праву победителя получивший право распоряжаться ее богатством и 2) человек обязан продвигаться вперед, присваивая себе то, что принадлежало Природе: территорию, богатства и тайны недр, а также - коренные народы. Взяв на вооружение эти установки (полезные для кочевников) и помножив их на традицию обязательного земледелия, человек оказался на необратимом пути, приметы которого — костры углежогов, сельские ландшафты, истощенные земли, мировая экспансия европейской культуры.

Не ясно, точна эта модель исторически или нет. Зато ясно, что настойчивое истощительное земледелие привело к серьезному биосферному кризису.

Пора перейти от ритуала земледельческого преобразования природы к ритуалу ее сохранения, к принципам рационального природопользования. Отказаться от экстенсивных аграрных методов, которыми, как говорилось в старинных книгах, крестьянин «сумел накопить на русское имя громадные косяки земель», а на деле превратил лесные земли в пустоши и поля.

Около миллиона лет человек существовал как часть дикой природы. Но уже сотни тысяч лет назад люди начали ее изменять – в первую очередь силой огня. Вначале они устраивали палы, чтобы облегчить охоту на пострадавших животных, собирать уже печеное мясо и клубни. Уже тогда он изменил природные сообщества, поджигая леса и саванны чаще, чем «предусмотрено» природой. Затем горящий лес стал служить для «сотворения из праха». А последние тысячелетия люди еще активнее опустошали лесные земли ради многих идолов: не одного только Хлеба, но Дурмана и Золота. Погоня за этими ритуальными ценностями увенчалась почти полной победой над Лесом.

Однажды сын принес из школы задание. Написано крайне неразборчиво: «нарисовать плакат «берегите л...» «Неужели — берегите лес!? — решил я, — Экологическое воспитание в действии!» Оказалось: «Берегите хлеб». Но что это значит? Как может восьмилетний человек, шагнувший в XXI век «беречь хлеб» — покупать половину турецкого батона? Не лучше ли ему научиться беречь живую природу от истребления, беречь мир от техногенного яда, а свою голову — от устаревших и разрушительных штампов? И от «плюшкинской» традиции экономить на спичках – и бесцельно уничтожать целые леса.

Этот рассказ не выражает неуважения к хлебу и труду хлебороба. Наоборот, мы выразим гораздо больше уважения, если будем беречь хлеб не на столе, а «в корне» — соблюдая принципы рационального земледелия.

Отказ от экстенсивной традиции освоения земель вполне возможен. В высокоразвитом обществе это уже повседневная практика. Мирное сосуществование человеческих поселений и дикой природы – это модель биосферы будущего. Действительно, возможен компромисс между двумя крайностями, когда превратить всю Землю в автостоянки и огороды нецелесообразно, а в заповедник — нереально. Для этого необходимо возвести в настоящий культ три стратегии. Во-первых, утилизировать отходы и очищать загрязнители. Во-вторых, озеленять поселения: если уж суша постепенно превращается в город, то пусть это будет город-парк, а не «каменные джунгли». В-третьих, вести рациональное сельское хозяйство, чтобы не производить любой ценой максимум пищевого сырья, полностью разрушая живую природу. Такое хозяйство устойчиво, да и плоды его вкуснее. Таковы, например, угодья Англии, поделенные на частные бокажи причудливой формы тысячами километров живых изгородей, где сохраняется целый «зверинец». А там, где бокажи распахали – ради удешевления обработки – усилилась эрозия и болезни растений. И, наконец, в-четвертых, помимо развития парковой природы, необходима тщательнейшая охрана очагов дикой природы, того, что еще сохранилось после похода «огнищан».

Литература:

Лобок А.М. Антропология мифа. Екатеринбург, 1997.
Шнирельман В.А. Возникновение производящего хозяйства, М., 1989
Шнирельман В.А. Этнология. Учебник для высших учебных заведений, М., 1994
Зерзан Дж. Агрокультура: демонический двигатель цивилизации. Пер. с англ.

Просмотров: 4505

Зарегистрировать лагерь